Белое административное здание кубической формы находилось ближе к степной части, далеко от бухты. Только из последнего окна общей комнаты, где устраивали больничную палату, когда в этом существовала необходимость, было видно часть открытого моря, но не бухта, искусственно созданный, закрытый залив, а безграничный горизонт. Впрочем, люди в этой комнате бывали редко, потому что и врач, и молоденькая медсестра находились в приемной. Там стояли столы с папками и проходила основная жизнь медсанчасти.

На работу приходили рано. В этот раз пожилая врач и медсестра столкнулись в дверях, но не успели даже пожелать друг другу доброго утра. Странный звук, вдруг заполнивший пространство, захватил их врасплох.

Над морем разносился плач. В этом странном звуке было столько тоски и печали, что на месте застыли все сотрудники секретного заповедника с дельфинами. Переглянувшись, женщины бросились прочь из комнаты, к бухте. Из сотрудников никто не мог оставаться на своих местах. Песчаный берег заполнился людьми.

— Что это? — молоденькая медсестра с тревогой посмотрела на врача, дрожа всем телом. В этом плаче было что-то настолько жуткое, что испугались и люди постарше.

— Это дельфины. Дельфины имитируют человеческий плач. Там, в открытом море, за оградой… Разве ты не знаешь, что дельфины умеют повторять человеческие звуки?

— Но почему они плачут?

— Смотри… — поджав губы, женщина-врач пропустила девушку вперед, ведь она уже успела увидеть то, что случилось в бухте.

На поверхности в бухте белым брюхом вверх плавали дельфины. Все они были мертвы. Это было жуткое зрелище отчаяния и боли. Девушка закричала. Из глаз ее хлынули слезы.

На берегу не осталось свободного места, столько людей столпилось вокруг. Все это были сотрудники секретной лаборатории. Женщины откровенно плакали, не скрывая своих слез. Мужчины стояли молча, сжав кулаки и сурово поджав губы. Вдалеке, за железными воротами, там, где была свобода и жизнь, звучал плач, перекрывающий все остальные звуки. Свободные дельфины оплакивали своих собратьев, погибших в неволе. Они плакали, как люди.

ЭПИЛОГ

В конце сентября 1936 года в мировой политике произошло событие, которое полностью перевернуло мир. А также стало причиной просто ужасающих последствий.

29—30 сентября в Мюнхене Адольф Гитлер от лица Германии подписал соглашение с Чемберленом, представлявшим Великобританию, Муссолини из Италии и Даладье из Франции о передаче Германии Судетской области. Польше отходила Тешинская область, Венгрии — ряд районов Южной Словакии. В составе Чехословакии была образована так называемая Карпатская Украинская республика с автономным правительством.

Соглашение предписывало Чехословакии в десятидневный срок передать Германии около четверти своей территории. Чехословакия теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, мощные укрепления на границе с Германией, новая линия которой теперь вплотную приблизилась к предместьям Праги. Отрицательное отношение правительства Чехословакии к этим требованиям во внимание не принималось. Ее представителей даже не пригласили в зал заседаний. Лига наций бездействовала.

Это совместное принуждение Чехословакии силами агрессивных диктаторских режимов во главе с Германией явилось знаковыми. В обмен на эту подлость Германия подписала с Великобританией и Францией декларации, которые являлись пактами о ненападении.

Мюнхенское соглашение готовилось долгое время. Но в одночасье оно полностью разрушило всю систему коллективной безопасности в Европе. Раньше основу этой безопасности составляли советскофранцузский и советско-чехословацкий договора о взаимопомощи, подписанные в 1935 году.

Советский Союз предпринял действия в защиту Чехословакии. На западных границах были сосредоточены советские войска, проводились различные дипломатические демарши. Однако все это не имело никакого успеха.

Вместе с тем советское руководство исключало принятие крайних военных мер без участия Франции и обращения за помощью самой Чехословакии, которая капитулировала полностью.

Оценивая эти события, виднейший британский историк Лиддел Гарт сделал следующий вывод: «Предложение большевиков об оказании помощи Чехословакии было игнорировано. Более того, СССР демонстративно лишили участия в Мюнхенском совещании, на котором решалась судьба Чехословакии. Это «пренебрежение» может иметь самые фатальные последствия».

Все стороны, подписавшие Мюнхенское соглашение, преследовали разные цели. Для Германии это был промежуточный маневр перед захватом всей Чехословакии, Европы и движения к необъятным просторам СССР.

Италия обретала уверенность в осуществлении при поддержке Германией своих колониальных планов. Англия и Франция рассчитывали ценой территориальных уступок в Европе задобрить нацистскую Германию, ослабить заряд ее воинствующей агрессивности, нацеленный на западные страны, и направить всю нацистскую агрессию на СССР.

В этом, последнем, пункте цели всех участников Мюнхенского соглашения совпадали. Никто не понимал, что эта дорога ведет в бездну.

В начале октября Зина стояла на Пушкинской улице перед домом номер 16. Прошло несколько недель после всех страшных событий. Зина не знала, арестовал ли Бершадов Юну, он больше не давал знать о себе, а Зина не искала с ним встреч.

Осень гнала по Пушкинской желтые листья свежим морским ветром, поторапливавшим замерзших прохожих. Закутавшись потеплее в шарф, Зина вошла в ворота дома. Нашла подъезд, поднялась на второй этаж.

Нажал кнопку звонка. Разбитое дребезжание отозвалось дрожью во всем теле. Зина и сама не понимала, почему решилась позвонить. Что сказала бы она Лоре Барг, открой та ей дверь? А если дверь откроет Юна? Зина не знала. Но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Юны здесь нет.

Дверь напротив открылась, из проема выглянула старуха с бумажными папильотками на голове. Молодящаяся старуха, распространенный одесский вид…

— А вы докуда, мадама? — прошамкала она, не сводя с Зины заинтересованных глаз. — До квартиры посмотреть?

— Да, посмотреть, — Зина мгновенно воспользовалась случаем. — А можно?

— Ну, а за шо и нет? Снимете — оно до всех и лучшее будет! Сколько тут можно стоять пустой.

— Пустая квартира? А давно в ней никто не живет?

— Да уж с месяц будет…

— А кто жил раньше?

— Дамочка одна, та еще профурсетка. И когти подорвала так, как и жила…

— Что это значит? — нахмурилась Зина. Страшное подозрение наполнило ее тревогой: а что, если она просчиталась, и Бершадов умеет видеть сквозь пальцы и время? Если ей, Зине, так и не удалось его обмануть? Если вместе с Юной Бершадов арестовал Лору? Что тогда будет? Ведь если Лора арестована, это значит, что она, Зина, не сумела спасти ее жизнь! Почему ей пришлось стать перед таким мучительным выбором? Как это могло произойти?

Думать об этом было больно по-прежнему. Вот уже месяц Зина не находила себе места. Выходит, она не напрасно пришла сюда.

— Ночью съехали! — хмыкнула старуха. — У дамочки той было до тьмы полюбовников! И вот ночью приехал за ней такой один… Помог снести вниз бебехи… Да и взял ее под ручку, вместе со всеми баулами. А как быстро снесли! Ну просто по системе бикицер! Каблучками прочесала по лестнице — и была такова!

— А горничная с ней уехала? У нее ведь раньше горничная раньше работала.

— Шо, до дамочки знали, или как? Была тут одна, непробетонная.

— Что? — Зина слышала такое выражение впервые.

— Непробетонная. Ну как не прошибешь башку, шо твой бетон. Вечно ходила с надутой мордой. Так пропала ее горничная. Вот как пить дать пропала.

— Откуда вы знаете?

— Так профурсетка эта ходила и досюда тоже ее искала! Говорила — мол, вышла за хлебом, и все, как под конец. Не вернулась. С концами пропала…